/script type="text/javascript" src="//yandex.st/share/share.js" charset="utf-8">
Современные вызовы для экономики России
Лекция экс-министра экономики России председателя партии «Гражданская инициатива» Андрея Нечаева об экономических проблемах, с которым Россия столкнулась в последнее время
В центре «Стратегия» во вторник, 24 марта, прошла лекция бывшего министра экономики России, доктора экономических наук, председателя партии «Гражданская инициатива» Андрея Нечаева. Свое выступление экономист и политик посвятил современному состоянию российской экономики, ошибкам в социально-экономической политике и будущему, которое ждет страну в ближайшие годы. «Лента.ру» записала основные тезисы его выступления.
Социально-экономические реформы 2000-х годов
В России 1990-е годы были созданы реальные основы рыночной экономики. И после кризиса 1998 года стоял вопрос о продолжении либеральных экономических реформ и развитии тех институтов, основы которых были заложены при Борисе Ельцине.
Во время первого срока Владимира Путина была создана достаточно продуктивная программа, в рамках которой приняты новые бюджетный и усовершенствованный налоговый кодексы, а также другие серьезные законопроекты. Но, в целом, многие положения этой программы были не выполнены полностью или частично, или свернуты.
Причиной тому стали два основных обстоятельства: первое – пролившийся примерно с 2003 года дождь нефтедолларов. С другой стороны, в рамках восстановления контроля над страной Путиным был взят курс на построение вертикали власти в далеко не самой эффективной ее форме.
Ключевое значение для российской экономики имел принятый в конце первой половины 2000-х годов абсолютно тупиковый курс на строительство государственного капитализма с экспортной сырьевой ориентацией и сильной коррупционной составляющей. Замечу, что курс на госкапитализм потерпел крах во всех странах, которые пытались его реализовывать. Ради укрепления вертикали власти был неявно вброшен руководящий лозунг «Обогащайтесь», придуманный в свое время Бухариным совсем по другому поводу. Так оно и стало происходить, вертикаль власти укрепилась, но коррупция приобрела чудовищные размеры.
Пока дождь нефтедолларов лился, все было неплохо. И, несмотря на усиливавшуюся неэффективность использования средств и просто воровство, бюджетных денег хватало и на армию, и на национальные проекты, и на многое другое. Но это все было материальное переоснащение. Институциональных реформ практически не было.
Монетизация льгот была правильной мерой, которую очень скверно провели. Это спровоцировало массовые социальные протесты пенсионеров, перекрывавших федеральные трассы. В итоге, для того, чтобы погасить это массовое возмущение, пошли на гигантский перерасход бюджетных средств. Но самая главная беда этих событий — власть стала панически бояться любых сколько-нибудь рискованных реформ.
В результате была свернута пенсионная реформа, не доведена до конца налоговая реформа, не начата реформа ЖКХ и здравоохранения, чисто косметический характер имела реформа органов внутренних дел — смена униформы и замена слова «милиция» на «полиция»едва ли могут считаться реформированием.Реформы образования и армии вызвали много вопросов и нареканий в обществе. Жизнь заставила быстро начать пенсионную реформу два года назад в многократно менее благоприятных условиях, что неизбежно сказалось на предложенной модели пенсионной системы.
Но в целом в экономике все было неплохо, пока не начался мировой кризис 2008-2009 годов.
В 2008 году были заявления чиновников самого высокого ранга, что Россия останется островком стабильности, тихой гаванью на фоне бушующего финансового кризиса на Западе. Но результат оказался крайне плачевным. В России, по основным макроэкономическим показателям, в частности, по инвестициям, ВВП, падение было существенно больше, чем в странах-конкурентах. К этому добавлялась еще и высокая инфляция.
Тогда активное использование резервных фондов помогло преодолеть кризис без серьезных социальных потрясений. Но, в итоге, мы вышли из кризиса с еще менее эффективной структурой экономики, еще большей ее сырьевой ориентацией — кризис в большей степени затронул обрабатывающие отрасли. И, самое главное, с еще большей долей государственного участия в экономике.
Государственная монополия
Характерная черта современной российской экономики - колоссальная, гипертрофированная роль государства как прямого хозяйствующего субъекта. В любом секторе экономики ключевую роль играют государственные, либо подконтрольные государству компании. Они в целом дают около 70% от ВВП.
В итоге, между частным сектором и государством было потеряно равноправие, конкурентная среда почти исчезла. С этим связано и отсутствие инноваций, и инфляционный эффект, связанный с высокой монополизацией рынка и отсутствием конкуренции, который мы наблюдаем сейчас на примере инфляции в результате девальвации рубля.
Девальвация становится как бы универсальным защитным зонтиком для отечественных товаров, поскольку при девальвации национальной валюты местные товары быстро становятся потенциально более конкурентоспособными за счет подорожания импортных товаров, и занимает освободившуюся нишу. Но в сегодняшней ситуации, когда конкуренции нет, отечественные товаропроизводители вместо замещения импорта радостно повышают цены вслед за импортными товарами. В результате, ценовой шок девальвации становится многократно больше, чем потенциально задавали сама девальвация и доля импортных товаров на потребительском рынке.
Нефтяная игла и рост зарплаты
К сожалению, из прошлого кризиса никаких выводов сделано не было, какого-то кардинального изменения экономической политики не произошло, был сохранен курс на развитие госкапитализма с ориентацией, в первую очередь, на доходы от экспорта углеводородов и иного сырья.
Сейчас у нас доля нефти и газа в экспорте более 70%, а доля машин и оборудования - 5%. Для страны, претендующей на какие-то лидирующие экономические позиции в мире, это унизительно.
В результате такой ориентации экономики, мы становимся чрезвычайно зависимыми от внешнеэкономической конъюнктуры. Если брать сырьевые страны, то, не считая Венесуэлы и пары других, у нас самый большой провал баланса текущего счета при падении мировых цен на сырье — это та самая нефтяная игла. Добавьте сюда еще немного «иглы» металлической и в виде химикатов — вот получается российская экономика. 50-52% доходов федерального бюджета – так называемые нефтегазовые доходы.
При этом, в экономике происходило и другое очень опасное явление: если в советские времена уровень зарплаты был существенно ниже, чем в других странах, то в последние годы во многом за счет нефтяных денег рост реальной заработной платы в основном существенно опережал рост производительности труда. В результате Россия теряла и это конкурентное преимущество — рынка с относительно дешевой рабочей силой.
Кризис — это надолго
Сейчас наша официозная пропаганда очень любит эксплуатировать тему, что все наши беды связаны с происками супостатов, - это Америка раздражена тем, что Россия встает с колен, поэтому США ставят нам палки в колеса. Увы, это не совсем так. Ускоряющееся падение темпов экономического роста началось у нас с 2011 года, когда ни о какой Украине и санкциях, ни о какой геополитической напряженности просто не шло речи.
Падение макроэкономических показателей началось задолго до указанных событий, включая и резкое снижение цен на нефть. Очевидно, что сегодняшняя экономическая ситуация — следствие той тупиковой модели экономического развития, которая была выбрана в первой половине 2000-х годов. Разумеется, падение цен на нефть и санкции усугубили ситуацию.
Благодаря резервному фонду кризис 2008-2009 годов удалось преодолеть без серьезных последствий.Но проедались резервы с бешеной скоростью — менее чем за два года резервный фонд сократился в 6,5 раз. Сейчас фонд восстановился до прежнего уровня, но накопленный жирок при нынешнем уровне госрасходов спасет только на 1,5-2 года.
В отличие от 2008-2009 годов сейчас Россия практически в одиночку находится в кризисе. Сначала было несколько лет снижение темпов роста почти до нуля. С четвертого квартала прошлого года идет уже очевидное падение основных макроэкономических агрегатов. При этом, результаты первых двух месяцев 2015 года показывают, что это падение еще и ускорилось.
Особенно резко падают инвестиции. Даже по официальным прогнозам Минэкономики их падение в 2015 году составит 13-14%. Это означает, что кризис надолго. В мировой истории неизвестны случаи выхода из кризиса без роста инвестиций.
Также с четвертого квартала2014 года происходит зримое снижение реальных доходов населения. Безработица еще не растет, но вакансии на рынке труда заметно снижаются. Таким образом, снижаются два важнейших фактора экономического роста – инвестиции и потребительский спрос, и стране остается уповать только на экспорт, с которым тоже не все благополучно с учетом крайне «некорректно» ведущей себя нефти.
Поэтому, скорее всего, кризис — это надолго. Президент говорит о двух годах. На мой взгляд, это достаточно оптимистичная оценка, особенно если не будет изменена нынешняя социально-экономическая политика.
Резервы и внешний долг
После того, как на Россию были наложены санкции, возможность рефинансирования долга за рубежом исчезла. Одновременно из-за падения цен на нефть снизились валютные доходы от экспорта. Добавьте идущий с середины 2008 года отток капитала, который в 2014 году стал рекордным за всю историю (155,5 млрд. долл.). В результате пришлось залезать в золотовалютные резервы страны, которые за 2014 год существенно сократились. Резервы собственно в валюте по последним доступным данным ЦБ от 1 февраля 2015 года -- 327 млрд долларов. Из этого примерно 170 млрд долларов — резервные фонда правительства в валюте. Поэтому ЦБ и не может больше активно поддерживать интервенциями курс рубля — на все «гуляние по буфету» у него менее 160 млрд долларов. В отдельные моменты, когда ЦБ очень старался поддержать курс рубля, он тратил 20-30 млрд. долларов в месяц. Дальше легко можно посчитать, на сколько при таких темпах трат его резервов хватило бы.
Внешний долг почти в два раза превышает международные резервы, особенно чисто валютные. При этом долг в значительной доле государственный (около 52%), если брать госсектор в расширенном понимании – не только правительство, а госбанки, госкорпорации и госкомпании с преимущественным государственным участием. За последние 6 с небольшим лет доля госсектора во внешнем долге возросла более чем в полтора раза. Это говорит о том, что у нас отсутствует эффективная система рефинансирования. Одной рукой государство размещает средства за рубежом, а другой рукой через госбанки и госкомпании заимствует их там же.
Вывоз капитала отчасти это вынужденный возврат кредитов из-за невозможности рефинансирования, а в определенной части — это реальное бегство капиталов. В 2015 году отток, по прогнозам Минэкономразвития, составит 115 млрд долларов. Это, с одной стороны, дополнительный фактор давления на рубль и девальвации, а с другой — признак неблагополучия на рынке в плане инвестиционного и предпринимательского климата.
Внутренний долг и проблемы регионов
Наряду с внешним долгом, столь же быстро рос и государственный внутренний долг, причем не только федеральный. За последние пять лет совокупный долг субъектов федерации увеличился более чем в три раза. Столь же бурно рос и муниципальный долг.
Одной из самых тяжелых российских проблем стало финансовое положение регионов. Когда в рамках реализации программы Грефа был принят бюджетный кодекс, там было зафиксировано правило, что федеральный бюджет и консолидированный бюджет регионов делятся в пропорции 50 на 50. В конце 2008 года в связи с кризисом действие этого правила временно приостановили и так и не возобновили. В результате, ныне 65% -- это доходы федерального бюджета, 25% -- бюджеты регионов и лишь 10% -- бюджеты муниципалитетов. То есть муниципальный уровень, где идет большая часть реальной жизни людей — образование, здравоохранение, культура и много другое, у нас финансово обезвожен.
Что касается регионального уровня, то в последние годы на него перекладывалось все больше расходных полномочий. В частности, контрольным выстрелом стали майские указы президента, которые в большей своей части имеют благие намерения, но решение этих задач переложили на регионы, а денег им не дали.
В результате регионы сначала начали резать инновационные программы (у кого они были), потом инвестиционные программы, программы дорожного и жилищного строительства. В конце концов, региональные бюджеты превратились в кассы по раздаче зарплаты бюджетников. Тем самым подрывается будущая налоговая база, поскольку в развитие ничего не вкладывается.
В рамках поиска способа исполнить президентские указы мы наблюдали, особенно в Москве, сокращения врачей, потом закрытия отделений и целых больниц, что привело к протестам медиков. В конце концов, регионы начали просто активно залезать в долги, включая банковские под высокие проценты.
Сейчас в рамках антикризисного плана правительства для погашения коммерческих кредитов регионам дадут бюджетные кредиты под 0,1%. Но это все равно кредит, который надо возвращать. В итоге получилось, что некоторые регионы можно фактически назвать банкротами, где надо вводить внешнее управление. У нас осталось считанное число регионов доноров, что является следствием не столько плохой работы региональных властей, сколько следствием неправильного устройства налоговой и бюджетной системы.
Бюджет. Реальные приоритеты
Нынешний бюджет 2015 года пробивали в Госдуме в ноябре прошлого года, когда уже экономическая ситуация была кардинально иной по сравнению с периодом его разработки. Но это не повлияло на суицидальные наклонности правительства. Теперь мы живем в чудной ситуации, когда бюджет настроен на цену на нефть почти в 100 долларов за баррель, хотя сейчас она 54 доллара. Курс доллара рассчитан как 37,7 рублей. Правда, девальвация стала плюсом для бюджета. Но, в любом случае, этот бюджет не рассчитан на применение, потому что он исходит из высоких темпов экономического роста, а последние официальные прогнозы Министерства экономики говорят, что падение ВВП будет в лучшем случае 3%, а бюджет был сделан на такой же рост ВВП.
Можно сколько угодно говорить о переходе к экономике знаний, об инновационном пути развития и так далее. Но бюджет показывает, что безусловным приоритетом страны являются оборона, безопасность и правоохранительные органы. С 2009-го по 2013 год на безопасность выделено на 16% больше средств, на оборону на 67%. Это не бюджет государства, переходящего к экономике знаний, а страны, готовящейся то ли к войне, то ли к революции, то ли и к тому, и к другому одновременно.
В 2014-2017 годах приоритетом в бюджете также остаются национальные оборона и безопасность, а образование, культура и здравоохранение уходят на второй план. И это отражение той, на мой взгляд, тупиковой политики, которая проводится. При этом, никакой реальной поддержки малого и среднего бизнесов через бюджет также не прослеживается. В рамках пересмотра бюджета сейчас в первую очередь урезаются инвестиционные программы.
Налоги и импортозамещение
С точки зрения социальных последствий, наиболее сложный момент — чрезвычайно высокая инфляция. Ожидается, что в апреле-мае 2015 года будет ее пик. В значительной степени этот скачок инфляции, особенно на продовольствие, — рукотворный, связанный с контрсанкциями.
Все разговоры об импортозамещении кажутся риторикой. Сейчас у нас нет достаточного количества современных свободных мощностей, квалифицированная рабочая сила чрезвычайно дефицитна и сложно восполнима, российские производители мало конкурентоспособны.
В таких условиях импортозамещение требует времени и денег. И у производителей нет гарантии, что они вложатся в строительство или развитие предприятия, а власти через какое-то время не отменят контрсанкции. Периодически правительство вводит точечные их отмены по товарам или странам, таким образом, подавая негативные сигналы российскому бизнесу.
Вообще в последние месяцы бизнес получил много негативных сигналов. Это, например, принятый в самой жесткой форме закон о де-оффшоризации, право Следственного комитета возбуждать уголовные дела по налоговым правонарушениям без консультации с налоговой инспекцией.
Власть недавно провозгласила мораторий на увеличение налогов. А фактически повышение налогов идет. Реальное увеличение налогов в последнее время происходило без изменения налоговых ставок — просто менялись правила определения налоговой базы. Так, новый налог на недвижимость исходя из кадастровой стоимости привел к тому, что многие девелоперы стали уходить с рынка: ставки кое-где снизилась, но база возросла настолько, что в отдельных регионах налог увеличился в разы или в десятки раз.
Произошло и повышение сборов в Фонд обязательного медицинского страхования за счет снятия верхнего предела налогооблагаемых зарплат. Это в год дополнительно еще 200 млрд. рублей налогообложения для бизнеса. При этом 140 млрд. руб. из них Минфин заберет у и так нищего ФОМС за «дополнительные доходы» Фонда.
Еще один элемент фактического роста налогов — кратное повышение сборов в Пенсионный фонд с так называемых вредных производств, которых у нас в промышленности почти 2/3.
В целом, это скрытое повышение налогов идет очень бурно под радостные разговоры о том, что мы не будем повышать налоги.
Пенсионная реформа
Главная боль правительства — пенсии. По той самой программе Грефа была предусмотрена серьезная пенсионная реформа, которую потом свернули. И закончилось все тем, что трансферты из федерального бюджета в Пенсионный фонд постоянно растут.
Полтора года назад на коленке начали делать пенсионную реформу. Тогда была поставлена фактически не имевшая решения задача — уменьшить трансферты Пенсионному фонду, не повышая пенсионный возраст и налоги.
В итоге пенсионный возраст все-таки повысили, но не называя это таковым. Сделали это через так называемую пенсионную формулу, когда для того, чтобы иметь полноценную пенсию, нужен стаж в 40 лет. Из этого следует, что для выхода на нормальную пенсию по достижению пенсионного возраста женщина должна была начать работать уже в 15 лет, либо ей придется выходить на пенсию минимум на пять лет позже положенного.
Кроме того, был пересмотрен список льготников в сторону сокращения, что фактически означает повышение пенсионного возраста.
«Партия больших трат»
В стране есть юридически неоформленная «Партия больших трат», чьим условным лидером является Сергей Глазьев. Она выступает за ускоренную трату государственных резервов для создания государственного спроса, который ускорит экономическое развитие.
Однако с какой скоростью в тяжелые годы российские власти тратили резервы, ничуть не продвигая экономическое развитие вперед, и какое было падение ВВП, прошлые годы уже продемонстрировали.
В то же время, «Партия больших трат» после саммита АТЭС и зимней Олимпиады в субтропиках сейчас нашла для себя новый интересный проект — Крым. Только на транспортную инфраструктуру, энергетику, другую часть экономики и социальную сферу (с учетом повышения пенсий и зарплат бюджетников) потребуется тратить около 300 млрд. рублей ежегодно. И для «Партии большого распила» это хороший проект. Следующим будет Чемпионат мира по футболу, если к этому моменту деньги окончательно не закончатся — пока к тому и идет.
Политические риски
В свете того настроя населения относительно собственного будущего материального положения, который отражается в данных социологических опросов, на мой взгляд, сейчас существенно вырастают политические риски. За предыдущие сравнительно благополучные годы государство накопило огромный объем социальных обязательств. Совершенно очевидно, что разработанный антикризисный план очень вялый и явно запоздалый. Нас, вероятно, ждет продолжение кризиса и ухудшение ситуации в экономике даже в условиях прекращения падения цен на нефть и отсутствия новых санкций. То, что мы проживем в условиях санкций до конца 2015 года — это уже всем очевидно, тут важно, не появятся ли новые секторальные санкции.
Но даже при благоприятном развитии ситуации отмены части действующих санкций и не введении новых, кризис будет лишь продолжаться. Нас ждут как минимум еще несколько лет стагнации в экономике. Следствием станет ухудшение исполнения социальных обязательств — уже стало очевидно, что все они не будут выполнены.
В середине 2000-х годов между властью и значительной частью общества сложился неписанный консенсус. Он предполагал, что государство обеспечивает устойчиво растущий уровень жизни, а народ закроет глаза на ограничение демократических свобод, фальсификацию выборов, коррупцию и так далее.
Это построенное на расчете соглашение действует до тех пор, пока обе стороны выполняют обязательства контракта. Когда же власти второй раз за короткий промежуток времени приводят ситуацию к зримому снижению уровня жизни, значительная часть населения может посчитать контракт расторгнутым.
Из-за активной госпропаганды какого-то массового протеста пока нет. Внимание населения успешно переключено на внешние факторы. Беды объясняются происками внутренних и особенно внешних врагов. Но, я думаю, в ближайшее время нас ждет жестокая «схватка между телевизором и холодильником». И я отнюдь не уверен, что телевизор и далее победит. Тем более,что за последние годы у людей появилась тяга к общественной активности. Пока она проявлялась по частным поводам - защиты экологии или памятников архитектуры, борьбы против точечной застройки и т.п. Но когда борцы за демократию сойдутся с большинством, которое беспокоит состояние собственного желудка, а еще и консенсуса элит не будет на всех уровнях, то риск политического кризиса становится более чем реальным.
Записала Виктория Кузьменко